поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
ЗЕЛИМХАН_09_САЛАМБЕК ГАСАОДЖЕВ
Автор: 00mN1ck / 23 февраля 2007 / Категория: Литература » Дзахо Гатуев "Зелимхан"
САЛАМБЕК ГАСАОДЖЕВ


На три эпохи имели всего две недели сроку ингу­ши. На уплату недоимок. На выселение с арендован­ных казачьих земель... На поимку Зелимхана...
Михеев-генерал не удовольствовался одним уда­ром, хорошим ударом по всему народу — начал бить по отдельным сельским обществам, придавленным весенней судьбой Цорха. Осенней судьбой Эрша и Нелха.
К Сагопшу тоже:
— Выдать Саламбека или будет уничтожен Са-гопш!
Склонились стариковские головы. Колючие, бри­тые.
— Выдать... Как же Саламбека выдать можно — наш он» Наш он — Саламбек, и не виноват он, что аб­реком стал.
Склонились стариковские головы.
— Уничтожат. Цорх уничтожили, Эрщ и Нелх уничтожили.— Сагопш уничтожат. Разве им нашего доб­ра жалко? Разве им наших жен и детей жалко?
— Пойдем к саламбековской жене....Подумаем.
Когда идешь в абречий дом, думаешь, что это совсем иной дом, что даже свет в комнатах иной. Это мы так думаем. Старики нет. Старики знали, что саламбековский дом как все дома. Что за высоким плет­нем двор, и во дворе сапетки для кукурузы, конюшня, хлев. Что плетнем низеньким,— перешагнуть через ко­торый,— отгорожен дворик чистый, в котором деревья и который перед домом, перед террасой, что вдоль до­ма. Над террасой навес, и под этим навесом вся лет­няя жизнь.
Саламбековский дом как все дома.
Пришли старшие. Думать пришли. Рассказали. Молчала саламбековская жена, старики молчали: же­не ли за мужа говорить? Старикам ли говорить, чтобы ингуш в царскую петлю пошел? Какой ингуш еще! Са-ламбек! Настоящий мужчина, абрек настоящий. Эго — не воришка-абрек, это не убийца-абрек. Это такой аб­рек, который, когда убивает, точно сам аллах убивает.
Что могли сказать старики саламбековской жене. Рассказали только, что начальство говорило. На схо­де. И разошлись. В октябрьские сумерки, которые еще теплы и ласкаются мягкими ладонями паутин.
Старики рассказали жене, люди рассказали само­му Саламбеку. И ночью пробрался к себе Саламбек.
— Жена, ты завтра в город поедешь.
— Зачем поеду? С кем поеду? Можно ли женщине одной в город ехать?!
— Ты завтра в город поедешь. С братом поедешь, к Баширу-адвокату приедешь. Скажи ему... За что на­ши женщины будут страдать? За что наши дети бу­дут... Как смеет бить беззащитных начальство?! Толь­ко я не хочу, чтобы меня, как собаку, повесили. Как мужчина, я хочу умереть. К Баширу-адвокату при­едешь, Баширу-адвокату. скажи: пусть он пойдет к ге­нералу, пусть генералу скажет, что я, Саламбек, не хо­чу, чтобы невинные страдали, что я, Саламбек, сам приду. Пусть только генерал слово даст, что не пове­сит он меня, что расстреляет он меня.
Саламбек сделал, как генерал сказал. Генерал ска­зал, чтобы Саламбек к начальнику участка явился. Саламбек явился. Генерал сказал, что Саламбека в город начальник участка привез. Саламбека в город начальник участка привез. Все так выходило, как ге­нерал обещал. Врал всякий, который говорил, что та-кой-сякой, нехороший Михеев-генерал. Седоголовый и черноусый.
Говорили еще друзья, что по дороге расстреляют Саламбека. Тоже неверно: живого привезли его в го­род. Наверное, чтобы на людях расстрелять Салам­бека, чтобы показать, как начальство с разбойника­ми расправляться умеет. Ничего... Героем умрет Са­ламбек. Так умрет, чтобы начальству даже жалко его было. Если бы Зелимхан тоже так умер! Так тоже не хочет умирать Зелимхан! «Пока я все начальство...» — говорит. И к осетинам уехал: тяжело сейчас ингушам, новые доказчики у ингушей будут.
Зелимхан к осетинам уехал. В Алагир. Кто может подумать, что там Зелимхан. Саламбека во Владикав­каз привезли. Чтобы расстрелять. Кто ждал, что Са­ламбек сам к начальству явится.
Башир-адвокат — горец. Башир-адвокат мужеству цену знает. Горскому мужеству, которое может в чер­ные глаза винтовок смотреть. Молодец Саламбек! Настоящий мужчина Саламбек!
— Подумайте только.
— Да-а! Странный парод. Своеобразный народ.
Михеев-генерал знал тоже мужеству цену. Когда еще кавалерийским юнкером был. С тех пор знал.
Судьи тоже знали цену мужеству. Все они военные погоны носили. Тоже были юнкерами когда-то.
Все знали цену мужеству. Разве есть человек, ко­торый ему цены не знает?..
Бесстрашный волк — Саламбек сагопшинскин...
Саламбек в сердце города въезжал на черном коне.
Саламбек ужасом насыщал дома.
Саламбек, как ветер, тряс листву солдатских сер­дец.
Саламбек пристава Богуславского убил.
Саламбек па грозненскую станцию нападал.
Саламбек на кизлярский банк тоже нападал.
Саламбек сам на смерть пришел.
Бесстрашный волк, Саламбек сагопшинский.
Рыжим телом славит солдатские пули!
... Генерал обещал расстрелять Саламбека! Не зна­чит это, что своими руками расстреляет он. Когда даже генерал смерть обещает — через суд обещает он ее. Какой бы большой генерал ни был, больше самого большого генерала — царский закон, книги которого как семьдесят семь коранов.
Михеев-генерал приказал судить Саламбека. Воен­ный полевой суд имел право назначить генерал. Рас­стрелять только не имел права. Военный полевой суд генеральское обещание выполнит.
Как на праздник, пришел на суд Саламбек. Знал он, что он герой.
— Они нас трусами называют — пускай посмот­рят, как мы умирать умеем!
Все рассказал суду рыжий волк. И когда судьи со­вещаться ушли, или раньше еще, в их маленькие серд­ца стукнула зависть. Из их маленьких сердец боль­шая зависть вылилась.
— Помилуйте... Расстрел — почетное наказание. За что этому зверю такой почет? Я понимаю, если бы еще он был военным... Даже по закону мы не имеем права.
Во дворе владикавказской тюрьмы повесили пала­чи бесстрашного Саламбека сагопшинского. Как со­баку...
... В Сагопше тоже образованные люди есть. Быв­ший переводчик есть. К нему пришла жена Салам­бека.
— Как же так, что повесили мужа? Разве есть такой закон, чтобы генерал слово не выполнил? Разве есть такой закон, чтобы повесили человека, когда его убить должны?
Долго объяснял переводчик, какие-такие законы у русских есть.
— Но разве есть такой закон, чтобы повесили че­ловека, когда его убить должны?..
— Странный народ... странный народ...— перевод­чик сказал, саламбековской жене вслед глядя.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru